Дневник Джона Бон Джови во время пребывания в Москве 12-13 августа 1989 года

Вторник, 8 августа День первый
Когда я приехал в нью-йоркский аэропорт, мою машину окружила армия репортеров, которые набросились на меня как штурмовики. Они соперничали между собой, пытаясь привлечь мое внимание. Я заметил Дока Макги, и вместе с ним мы пробрались к выходу Выяснилось, что половина участников моей труппы еще не прибыла из-за опоздания рейсов, но волнение и ожидания были уже велики. Оззн Осборн прилетел из Калифорнии и три часа ждал других артистов. Его гитарист Зак У айлд разговаривает со Снейком Саво, гитаристом группы "Скид Роу», которая предваряла выступление «Бон Джови» во время нашего турне 1989 года.
Когда я вижу Зака и Снейка вместе, это опровергает мое предположение о том, что они фактически — один человек. Но я все же подозреваю, что, возможно, они братья по отцу.
Также прибывают "Могли Крю", «Снндерелла» и советская группа «Парк Горького», с которой я и Ричи Самбора вместе записали песню. Мы все собираемся на пресс-конференцию, первую из многих. Затем мы пытаемся сесть в зафрахтованный самолет «Боинг-757» с надписью «Мэджик бас» («Волшебный автобус»). Но нам говорят, что возникла проблема и надо подождать. Оказывается, что есть опасность взрыва бомбы! Из самолета вытаскивают багаж и дают обнюхать его собакам, чтобы они могли учуять взрывчатые вещества. Ни минуты покоя! Разумеется, никакой бомбы там нет, все это просто дешевая угроза. К сожалению, такие случаи происходят часто, поэтому я никогда не верю в реальность таких угроз.
Наконец, с опозданием на час мы садимся в самолет в 21.30. Все взволнованы, громко разговаривают и шутят. Когда мы были в Москве в ноябре прошлого года для встречи с журналистами и для того, чтобы представиться публике, мы обнаружили, что пища там совсем не такая, к какой мы привыкли. У русских едят высушенное мясо и очень-очень соленые сорта сыра. Даже вода там очень соленая Я никогда не жаловался на еду, но это действительно довело меня до ручки. Поэтому на этот раз все подготовились к поездке в Москву. Мы взяли с собой массу припасов. Прошло всего двенадцать часов, а люди уже начинают их поглощать!
Когда самолет взлетает, все хлопают в ладоши и свистят. Итак, мы в пути Я никогда по-настоящему не верил, что этот день настанет. После планирования в течение целого года (включая поездку в Москву прошлой зимой) наши гастроли действительно состоятся.
Когда надпись «Застегните привязные ремни» погасла, большая часть пассажиров начинает бродить по самолету и болтать друг с другом. Телекомпания Эм-ти-ви берет у всех интервью, и музыканты, разумеется, с этим мирятся Невероятно, но факт — даже критики, по всей видимости, наслаждаются этой поездкой.
В хвосте самолета я тихонько напеваю с Томми Кейфером (солистом группы «Синдерелла»), Ричи Самборой (гитаристом группы "Бон Джоан") и Джексоном Бонхэмом (ударником группы «Бонхэм»). Мы наигрываем на акустических гитарах песни из репертуара «Роллинг Стоунз», «Битлз», «Иглз» и Сэма Кука.
Когда спустя шесть часов мы приземлились в Лондоне, к нам присоединилась группа «Скорпионз», и мы наконец взяли курс на Москву. Вообще-то уже среда, но мне кажется, что еще вторник, поскольку я не спал около 24 часов.

Среда, 9 августа День второй
Когда мы начинаем снижаться при подлете Москве, командир корабля приглашает меня посидеть в кабине при посадке. Я чувствую себя как капитан Кирк, который приближается к странному новому миру.
Когда дверь открывается, я вывожу нашу компанию на взлетно-посадочную полосу, где нас встречает около 200 фотокорреспондентов и журналистов. Какая встреча! Мы садимся в автобусы, обходя службу иммиграции и таможню. Это делается только для официальных делегаций и глав государств типа президента Рейгана. Наконец, у него хорошая компания.
Еще одна пресс-конференция в московском аэропорту в русском стиле. Я нервничаю, потому что не знаю, чего ожидать от группы журналистов из разных стран. Первый вопрос, который мне задается, касается моего итальянского происхождения: принадлежал ли я когда-нибудь к мафии и являюсь ли сейчас ее членом? Этот вопрос, несомненно, сломал лед! Полагаю, что вопрос объясняется тем, что я назвал эти гастроли «Турне синдиката Джерси».
Пересев в автобусы, мы отправляемся посмотреть живописную панораму Москвы: Московский государственный университет и стадион им. Ленина. Наконец мы едем в гостиницу. В Советском Союзе гостиница «Украина» считается четырехзвездочным отелем. В Соединенных Штатах она бы считалась самым дешевым мотелем, которому вообще не была бы присвоена ни одна «звезда». Но все же у меня есть постель, во всяком случае так мне сказано, и я собираюсь закрыть глаза и погрузиться в сон. Мне повезло: у меня в комнате есть горячая вода, душ, отгороженный занавеской, и всего лишь несколько дружественно настроенных тараканов. Однако вмятина в моем старом матрасе в Нью-Йорке считалась бы дырой.
Одним из многочисленных новшеств, которые появились здесь в связи с фестивалем, является импровизированное кафе «Тяжелый рок», сооруженное в парке им. Горького, где подаются настоящие американские сосиски, гамбургеры и предлагаются доставленные сюда самолетом майки с надписью «Тяжелый рок». (Такого понятия, как русский гамбургер, здесь не существует.)
Я так устал, что это напоминает мне Милуоки. Все голодают и чувствуют огромную усталость. Мы хватаем по несколько гамбургеров и толстых бутербродов и стоя их поглощаем. Не успеваю я выкурить и сигареты, как Адам Карри из телекомпании Эм-ти-ви хватает меня с полным ртом и просит дать интервью. Когда с этим покончено, мы -садимся в автомобиль и спасаемся бегством в гостинице. Спокойной ночи!

Четверг, 10 августа День третий
Я просыпаюсь утром и внезапно понимаю, почему у русских такая прекрасная команда, тяжелоатлетов: моя подушка, должно быть, весит 110 фунтов. На улице холодно и идет дождь. Когда я натягиваю джинсы, никак не могу отделаться от мысли: какой прекрасный день для убийства.
Я включаю телевизор в поисках канала, где транслируются передачи Эм-ти-ви, и что я вижу: у них военизированное телевидение! По шести из семи каналов транслируется одна и та же информационная программа, а по седьмому — таблица.
Слово «интервью» стало девизом дня. Первое, в 10.00, я даю телеканалу «Скай-1», который ведет трансляцию на Англию и Ирландию. Ник Уолл, мой старый друг, берет у меня интервью в то время, как мы объезжаем на автомобиле Москву — это великолепная идея, поскольку я смогу лучше увидеть город за время работы. Мы забрались в советский автомобиль, который можно считать эквивалентом американского «Вэлианта» 1969 года выпуска. Ник, его оператор (с полным комплектом звукозаписывающей аппаратуры и осветительных приборов), режиссер, звукооператор и водитель (который не говорит по-английски). Стекла немедленно запотевают, как только мы трогаемся с места. Все это я рассказываю для того, чтобы вы могли себе представить, как протекает сегодня большая часть моих интервью.
Наконец, примерно в 19.00, мне удается пообедать на стадионе, который превращается в нашу базу. Это моя первая плотная еда за день, которую подает английский буфетчик, чьими услугами мы пользуемся во время пребывания в Европе.
Простояв в очереди в заведении наподобие кафетерия, я ищу стол, чтобы сесть и замечаю на нем надпись: «Стол заказан». Я вижу своего инженера сцены, который ужинает в одиночку. Он предлагает мне присоединиться к нему. Стол зарезервирован только для «тех, кому надо быстро поесть». Я присаживаюсь, и мы поглощаем пищу, едва обмениваясь словами.
После ужина я присоединяюсь к Доку Макги, который пытается заключить с какими-то русскими торговое соглашение — это кусочек капитализма в центре Москвы. В моем распоряжении переводчик, но в основном я общаюсь самостоятельно. Языковой барьер затрудняет эти переговоры, но когда звучит слово "рубль", они его прекрасно понимают. Около 23.00 я отправляюсь в гостиницу немного поспать. Завтра утром мне надо встать в 5.30, чтобы опять давать интервью.

Пятница, 11 августа День четвертый
Трудно спать, когда знаешь, что через 25 минут должно начаться интервью. Оно будет транслироваться на Америку. В Соединенных Штатах я не встаю рано для участия в утренней передаче" но в Москве вынужден это делать.
После питательного завтрака, состоящего из привезенного сухого печенья «Принглз» и «Орео», запиваемого советской пепси-колой (настолько сладкой, что с зубов смывается эмаль), я направляюсь к лифту.
Когда автобус отходит от гостиницы, я замечаю опоздавшего Снейка Саво. Он бежит за нами, но через четверть мили понимает, что это бесполезно. Позже он приезжает на такси. Мы отправляемся на стадион им. Ленина, откуда на Америку будет транслироваться радиопередача по каналу «Вествуд». Представители каждой из восьми групп сидят за столом в комнате, откуда мы ведем свою передачу. После часа беседы, бесчисленных сигарет и бесчисленных чашек кофе (русской бурды) связь через спутник прекращается.
Перестаю говорить и я.
Я решаю проверить сцену. Это первый рок-концерт, когда-либо устраиваемый на стадионе им. Ленина. И когда я вижу сооруженную там сцену, у меня возникают странные ассоциации: я представляю себя в волшебной стране Оз. Все за пределами стадиона серое, даже не черно-белое. Но как только входишь на стадион, сразу чувствуешь, что мы больше не в Канзасе. Цвет декораций и зелень тщательно подстриженной травы меня убивают!
Сцена огромная, размером с футбольное поле, и каждый ее дюйм доставлен на самолетах с Запада. Акустическая система высотой в три этажа совпадает по ритму с биением моего сердца, и у меня поднимается настроение, Остается всего лишь 36 часов до того, как я сделаю то, ради чего я сюда приехал. Это напоминает надпись на почтовой открытке: "Жаль, что вас здесь нет".
Я возвращаюсь обратно в гостиницу, чтобы поспать часика два, а затем мы все отправляемся в красивое правительственное здание еще на одну советскую пресс-конференцию.
Зал, куда нас привели, заполнен усталыми политиками. Мы все чувствуем себя как доброй воли в наушниках и с этими ужасными устройствами, которые позволяют переключаться на перевод на одном из пяти языков. В какие-то моменты я жду, что сюда войдет Хрущев и, сняв ботинок, начнет стучать каблуком по нашему столу.
Когда советские журналисты задают мне вопросы, то их больше всего интересует сколько денег я зарабатываю и есть ли у меня собственный дом. Я не мог понять, почему они об этом спрашивают. И вдруг мне пришло в голову что когда ты говоришь об Америке, то они слушают тебя широко раскрыв глаза, а затем говорят; «Ах. мне никогда не доведется этого увидеть".
Для нас было большой неожиданностью, когда Стае Намин, сыгравший основную роль в организации этого фестиваля, показал нам первые советские экземпляры нашего последнего альбома «Нью-Джерси». Он также сообщает нам, что «Нью-Джерси» — это первый американский альбом рок-н-ролла, который будет выпущен с эмблемой официальной фирмы грамзаписи «Мелодия». Отклонив предложенный завтрак в правительственном здании, мы опять садимся в автобус и отправляемся на стадион обедать. Съев еще по импортному гамбургеру с гарниром, ребята из моей группы вместе со мной опять садятся в автобус.
Мы едем на Арбат, одну из немногих торговых улиц в Москве для пешеходов. Арбат также известен уличными выступлениями, поэтому мы с Ричи берем свои акустические гитары и собираемся сыграть на улице. Еще несколько лет назад это было бы неслыханно в Советском Союзе, но теперь мы имеем возможность делать все, чего только не пожелает наша душа.
В мою первую поездку в Советский Союз, я, разумеется, все время лишь смотрел во все глаза. Но в эту поездку мне показалось, что можно делать все, что угодно. Поэтому мы играем три своих песни «Wanted Dead Or Alive», «Ride Cowboy Ride», и «LIVIN' ON A Ргауег» — на улице. Почти никто нас не узнает. Нашу игру останавливается послушать разношерстная публика. Но все же вокруг нас собирается порядочная толпа, и мы даже заработали 15 рублей! Сейчас это примерно 30 американских долларов. Мы с Ричи делим деньги поровну, а затем возвращаемся на стадион, чтобы проверить аппаратуру.
Через три часа мы наконец начинаем. Проверка звука ограничивается тем, что мы исполняем всего три песни. «Wild In The Street» («Дикарь на улицах») — этим завершается действительно дикий день.

Суббота, 12 августа День пятый
Я поклялся, что встану поздно, но все же я проснулся около 8 утра. Мой друг Оби познакомился с молодым русским парнем, который в Москве может достать все, что угодно. Его зовут Олег, и он принес нам пластинку Пола Маккартни «Back In USSR». В Штатах она стоит несколько сот долларов, потому что она была выпущена фирмой «Мелодия» и не распространялась в Америке. В последние дни Олег совершил ряд обменных операций: поменял советские командирские часы на несколько американских кассет, русскую черную икру - на несколько футболок и пленок, советские армейские фуражки и береты - на куртку и джинсы. Чтобы «обмыть» сделку и закрепить дружбу, Оби и Олег чокаются стаканами с водкой. Они пьют за все, начиная от Элвиса, «Битлз» и Бон Джови и кончая Энсом Феррари, затем Оби клянется, что в душе он русский.
Я отправляюсь на стадион, чтобы посмотреть церемонию открытия фестиваля в 13.00. После нескольких кратких речей происходит самая поразительная вещь, какую я когда-либо видел. Впервые со дня Олимпийских игр 1980 года вновь зажигается олимпийский огонь -во имя рок-н-ролла. Я вдруг осознаю, что мы, музыканты, сумели осуществить то, чего не могли или не хотели сделать политики. В 13.30 русские впервые получают возможность услышать песни «Нью-Джерси». На сцену выходит группа «Скид роу» и открывает концерт с большей энергией, чем целая электростанция, оглушая свыше 75 тыс. зрителей.
После того как заканчивается выступление группы «Скид роу», я возвращаюсь в гостиницу и пытаюсь заснуть. Я чувствую себя как боксер, готовящийся к бою. Я взволнован и единственное, на что способен, — это ходить взад и вперед по комнате. Тогда я решаю возвратиться на стадион и послушать Оззи Осборна. Он оказывается самым хладнокровным участником концерта.
Когда подходит очередь группы «Скорпионе», я отправляюсь к трейлеру со звукозаписывающей аппаратурой, чтобы взглянуть на телемониторы, подключенные к спутниковой связи. На одном из мониторов видна толпа, которую отделяет от сцены цепь из 400 солдат. И тут мне пришла в голову великолепная мысль: я решил выйти на сцену, пройдя сквозь толпу.
Наконец, наступает очередь «Бон Джови» выходить на сцену. Когда группа исполняет песню «Lay Your Hands On Me», я хочу произвести на аудиторию самое шикарное впечатление и потому облачаюсь в советскую армейскую шинель и фуражку. Я пробиваюсь через цепь солдат и сквозь 75 тысяч советских меломанов. Отсюда мне видны улыбающиеся лица людей, которые пытаются дотронуться до меня. Я никогда не забуду этот момент и те чувства, которые тогда пережил.
Мы играем в течение часа, и ребята не успели вспотеть. Очень приятно осознавать, что нам действительно удалось это дело. Это был наивысший подъем, какой мы когда-либо переживали.

Воскресенье, 13 августа День шестой
Утром я договорился со своим переводчиком, Алексом, что мы отправимся на «черный» рынок, чтобы купить пластинки.
По стенам комнаты, отгородившись столами, выстроились около 20 продавцов с записями песен групп «Твистед систер», «Синдерелла» и Рода Стюарта, все это американские пластинки, которые распространяются на черном рынке. Там есть и некоторые советские пластинки. Но самым «тяжелым роком» следует считать лишь советский вариант Барри Манилоу.
Как мне рассказали, еще три года назад все, кто был заинтересован в покупке или продаже записи рок-песен, встречались на определенном углу со списком, который можно было спрятать на ладони. Они просматривали список пластинок, которые хотели обменять или продать, позже в другом месте совершали сделку. На этом рынке пластинки стоят 40 рублей (около 80 долл.) или примерно четверть среднемесячной зарплаты в Советском Союзе.
Когда я пробираюсь здесь сквозь толпу, меня узнают. К тому моменту, когда я ухожу отсюда с покупкой - пластинкой «Elvis ‘ Great Hits», я уже оставил свой автограф на множестве листков бумаги и пластинках, и чувствую, что я установил еще один рекорд, проведя «магазинную» встречу с советскими любителями автографов.
Возвращаюсь в гостиницу с Алексом. Помимо того, что он переводчик, он принадлежит к числу энтузиастов, которые пытаются чаще транслировать современную музыку по радио.
Чтобы помочь ему в этом, я дал ему компакт-диски и кассеты, которые взял с собой, и несколько журналов о рок-музыке. После того как я видел ассортимент пластинок, предлагаемых в этом "магазине» я понял, что они ему понадобятся.
К 18.15 я приезжаю на второй концерт и успеваю увидеть «Могли Крю». Здесь все горит, не в буквальном смысле слова, но это почти правда. Дождь не прекращается, и сегодня несколько прохладнее, чем вчера, но группа чувствует себя на сцене удобнее, да и звучание значительно лучше. Ричи совершает полет на вертолете Аэрофлота и оттуда фотографирует. Нам говорит, что это первый случай, когда такое разрешается кому-нибудь помимо военных. Он делает ряд снимков, которые, я уверен, хотела бы иметь американская разведка Что ж, пусть нам звонят - думаю, мы могли бы заключить сделку.
Я прохожу сквозь толпу в советской шинели, вижу на сцене свою группу и чувствую, как наэлектризована аудитория. Я замечаю девушку, сидящую на плечах у парня, которая размахивает самым большим на моей памяти американским флагом. Да, это был день! После концерта мэр Москвы устраивает прием для музыкантов. Разумеется, там много тостов, и танцев. Туда пришел даже посол США в СССР Джек Мэтлок, а советские руководители Комитета защиты мира все без исключения просят у нас автографы и фотографии.
К 4.30 ночи все начинают разъезжаться по гостиницам, чтобы упаковать вещи и немного поспать. В 10.00 улетает наш самолет.

Понедельник, 14 августа День седьмой
Мне, разумеется, больше хотелось спать и видеть сны о мисс Сибири, но московский «доставала» появляется сразу после семи утра и вновь предлагает обмен. Кассеты здесь стоят очень дорого, а джинсы и куртки ценятся на вес золота. У меня только одни джинсы, которые на мне, потому что багаж уже увезли в аэропорт. Поэтому наш друг меняет мне двое командирских часов на пару узких брюк, сумку и водолазку "Бон Джови". Во время переговоров мы рассказываем ему о значении американского футбола (мы болеем за команду «Нью-Йорк джайантс») и уверяем, что он настоящая акула капитализма Он соглашается с нами и просит взять его в Америку. Этот подросток обгонит по предприимчивости Дональда Трампа.
Когда мы наконец приезжаем в аэропорт, нас доводят прямо до самолета, и опять мы не проходим таможню. Помахав на прощание Стасу Намину, мы отправляемся домой. Во время взлета мне вспоминается песня «Long Live Rock» («Да здравствует Рок!») группы «Who». Ее слова мне очень нравятся.

Джон Бон Джови
Более сложная личность, чем вам может показаться
Журнал Best Life (октябрь 2007 г.)
Он рок-звезда и отец семейства. Он политически активен и занимается благотворительностью. Его новый альбом красуется на первых строчках музыкальных чартов. Но он... не поверите, панически боится обыкновенных лифтов.
Иногда Джон Бон Джови не может до конца разгадать, почему и с каких пор его стали ассоциировать с образцом семейного человека. Да, он любит свою жену и четырех детей и не променяет их ни на что на свете. Но он звезда рок-н-рола, он варится в этом котле уже 25 лет. Он видел, делал и говорил достаточно того, чем вряд ли сейчас может гордится. Но, несмотря на это, к нему приклеился этот ярлык добропорядочного семьянина. "Понимаете, это некое внутреннее ядро", - сказал он недавно, слегка изумленный результатами общественного мнения. "Я имею в виду, как бы я пришел к этому, будучи просто мальчиком с обложки?"
По правде говоря, так получилось само собой и, кажется, он вполне подходит для этой роли. Надо отдать ему должное, он женат на своей школьной подруге Доротее и их браку уже минул 18-й год. Он вырос в семье рабочих в Нью-Джерси и никогда не забывает о своих корнях. Он прекрасно выглядит - мужественный подбородок, очаровательная белозубая улыбка, прекрасно уложенные волосы. В адрес его пятой точки отпускались сотни комплиментов, как правило, достаточно невинных. Плюс ко всему, он всегда был противоположностью своего партнера по группе, соавтора песен и близкого друга Ричи Самборы, который за последний год умудрился развестись с Хизер Локлеар, закрутить роман с Дениз Ричардс, стать регулярной мишенью для желтой прессы и после всего этого провести несколько дней в реабилитационной клинике. Джон, в свою очередь, никогда не был любимчиком бульварных газет. Он ни разу не попадал в подобные истории. Кроме того, из всех рок-звезд он всегда казался чуть не самым беззаботным, покладистым и по-настоящему славным парнем.
Как раз такой Бон Джови и появился в студии ABC в Манхеттене утром вчерашнего дня, чтобы побеседовать с Барбарой Уолтерс и другими ведущими шоу The View. На нем были обтягивающие джинсы и футболка мышиного цвета с надписью ПЕРЕДАЙ ПРИВЕТ СВОЕЙ МАМОЧКЕ.
Он выпорхнул на сцену, держа одну руку за пряжкой пояса и удобно уселся между чопорной Барбарой Уолтерс и вычурной Джой Бехар, скрестив руки, но ноги расставив довольно широко. Девчонки сначала заохали и заахали, но тут же спохватившись, принялись трещать о влиянии Нешвилла на новый альбом группы Lost Highway и как же они рады, что он не переборщил с кантри звучанием. Потом они продемонстрировали аудитории новый хит группы (You wanna) make a memory и ловко воспользовались возможностью всколыхнуть воспоминания об облике Бон Джови 80-х годов - миленького мальчика, затянутого в спандекс, обернутого в длинные черные плащи, с сумасшедшим начесом на голове, величиной с целое гнездо. Просмотр фотографий сопровождался многочисленными восторженными выкриками, и главный вопрос не заставил себя ждать: что же думает сам Бон Джови по поводу этих фотографий?
Но он невозмутимо парирует. "Дело в том, что это мои детские фото", - говорит он. Просто, в отличие от других людей, мои детские фото были общественным достоянием". "Что ж, я думаю, ты прекрасно выглядишь на этих снимках", -  комментирует Барбара с эдаким сладким причмокиванием, призванным выразить всю ее (уж, конечно, липовую) искренность, на что зал взрывается овациями.
Что до Джона, так он просто смирно сидит там, ожидая, когда интервью подойдет к концу и группа, наконец, сможет выйти на сцену и исполнить пару песен. Он полностью оправдывает свой образ приятного добродушного парня, кем он в большей степени и является. Но после, за кулисами, вдали от камер, мы видим, как с ним происходит любопытная метаморфоза. Когда кто-то делает ему комплимент насчет выступления, он закатывает глаза и бурчит в ответ: "О, ради бога, не надо…" так, как будто хочет сказать этим "а может быть, хватит на сегодня фальшивой искренности?" (Да, пожалуй, с него достаточно). А когда один из обслуживающего персонала интересуется, собирается ли Джон использовать электрические инструменты на следующем шоу, тот лишь пожимает плечами. "Да без разницы. Будет электрика - сыграю".
Это уже совершенно другой Бон Джови - немного более утомленный жизнью и озадаченный, менее осторожный и предсказуемый. Это человек, который минутой позже, неторопливо выходя из здания студии ABC, стреляет сигаретку. Он готов на время отвлечься от всего, насладившись прелестями этой пагубной привычки. Затем он садится в ожидающую его машину и отправляется дальше. В Манхеттене царит солнечное утро. Остаток дня расписан по минутам. Ему нужно пойти на CNN. Нужно дать интервью NPR. Скоро на него обрушаться все те же самые вопросы о кантри влиянии на новый альбом, о пребывании Ричи Самборы в клинике (этого никак не избежать), и, безусловно, каждому он будет давать все те же благоразумные ответы. Но прямо сейчас он смотрит в окно автомобиля на проплывающий мимо город и, кажется, вполне счастлив немного помолчать в свое удовольствие.
За свою жизнь от отыграл 2 500 концертов в более чем 50-ти странах перед более чем 32-мя миллионами зрителей и продал больше 100 миллионов альбомов, согласно статистике, обнародованной его звукозаписывающей компанией, которая любит кичиться этим фактом при любом удобном случае. Первый крупный успех ждал его после выхода третьего студийного альбома группы - Slippery When Wet, который уготовил миру три всемирно известных хита: You Give Love a Bad Name, Wanted Dead or Alive и Livin' on a Prayer. В свои 24 он все еще оставался просто мальчишкой, воплощающим в жизнь свои детские мечты. Пять синглов из следующего альбома New Jersey попали в десятку лучших хитов. Затем последовал 18-месячный тур, который привел к колоссальному моральному и физическому истощению ("мы были чертовски измотаны") и двухгодичный период вне Bon Jovi: тяжелые дни, чередующиеся с удачными, успешная сольная работа под названием Blaze of Glory. Ну, а потом, последовало возвращение к совместному творчеству с группой и, начиная с этого момента, он уже 15 лет на плаву среди нахлынувшего потока гранжа, мальчиковых групп и прочих музыкальных течений.
Попутно Бон Джови сделал кино-карьеру, снимаясь в основном в малобюджетном независимом кино (Homegrown (1998) и Row your Boat (2000), а также в телесериалах - таких как Ally McBeal и The West Wing. В прошлом году он немного увлекся кантри и увлечение кончилось тем, что сингл "Who Says You Can't Go Home" стал первой песней в исполнении рок-группы, возглавившей кантри-чарт. Все, чего он хотел добиться, ему очень даже неплохо удавалось. В его распоряжении находится особняк в Нью-Джерси и Лонг Айленде, а недавно он выложил 26 миллионов за нью-йоркскую квартиру с шестью спальнями, шестью ванными комнатами, тремя лонжами и двумя кухнями, комнатой-кинотеатром и спортзалом. В 2000 он вышел на политическую арену, оказав поддержку на выборах своему приятелю Эллу Гору, а четыре года спустя и Джону Керри. Он также поглощен благотворительностью, в основном деятельностью организации Habitat for Humanity. В 2005 году, во время появления на шоу Опры Винтри он ни с того ни с сего прямо в студии выписал чек на 1 млн. долларов на программу по обустройству Нового Орлеана. Совсем недавно, он стал совладельцем команды по американскому футболу Philadelphia Soul и учредил одноименный благотворительный фонд, горячо поддерживаемый американским экс-президентом Биллом Клинтоном. В данный момент эта организация занимается восстановлением целого квартала из 15 домов в северной Филадельфии.
В целом, Бон Джови достаточно зрелый и самодостаточный человек, которому в свои 45 лет ему уже нет нужды зацикливаться на музыкальной карьере. На самом деле, сегодня он больше всего гордится не своими достижениями на музыкальном поприще, а возможностью принести пользу другим. "Я расскажу вам одну историю, которая имеет отношение к делу, хотя, на первый взгляд, кажется абсолютно отвлеченной. Вы, наверное, слышали об одной ужасной болезни, которой страдают дети многих известных защитников американского футбола. Проще говоря, рождаются на свет неполноценными. Жена одного из таких игроков основала специальный фонд помощи больным детям. Однажды она рассказывала мне, как многие люди специально подходят к ее мужу и выражают свое восхищение его игрой, искренне называя его едва ли не лучшим защитником своего времени, а потом обращаются к ней с вопросами о том, как дела у их сына. Она сказала, что всегда улыбается и говорит, что у него все в порядке. "Знаешь, что мне хочется сказать им на самом деле? То, что ему уже 18, а я по-прежнему меняю его пеленки. Думаешь, моего мужа сейчас волнуют его былые достижения? Нет. Но ему приходиться крутиться как белке в колесе, чтобы заработать как можно больше, потому что есть в жизни куда более важные вещи, чем он сам". "И я все понимаю, - продолжает Бон Джови. Мне наплевать, что на ближайшие 10 концертов распроданы все билеты". Он начинает как будто выплевывать слова, становясь все более эмоциональным. "Это то, чем я занимаюсь. Это работа. И мне неплохо ее оплачивают. Я снова надену футболку, старые джинсы и выйду на сцену. Но это ведь не главное в жизни. Существуют вещи, куда более значимые".
Однако в самом начале творческого пути, совсем наоборот, все это казалось значимым. Тогда он был еще Джоном Бонджиови, жившим в рабочем квартале города Сейервилль (Нью-Джерси), что выходил на Garden State Parkway. Его отец Джон Бонджиови-старший родом из Италии, служил в морской пехоте, а позже стал работать парикмахером. Мама, Кэрол, также служившая на флоте, одно время была моделью Плейбоя в нью-йоркском клубе. "Они старались следить за моим воспитанием, оберегая меня от всего дурного - настоящая семья голубых воротничков среднего класса, маленький двухэтажный домик в колониальном стиле и все такое. Жизнь без больших потрясений. Образцовые родители, сторонившиеся перемен". Уже в 13 он понял, что хочет стать рок-звездой. В 16 играл (нелегально) в местных барах. А, будучи выпускником старшей школы, уже мог похвастаться дуэтом с самим Брюсом Спрингстином.
Непродолжительное время он увлекался наркотиками и даже наркоторговлей. "Я познакомился с наркотой очень рано и поэтому рано помудрел - я немного переборщил с ними. Я уже тогда был предпринимателем, покупая четверть фута наркотиков и пытаясь заработать на них пару долларов. Но тогда… Слушай, ты когда-нибудь курил травку смешанную с фенциклидином? Всевозможные глюки тебе обеспечены. Это было отвратительно. Я постоянно дымил где-нибудь за углом, а потом долго не мог прийти в себя. Короче, в один прекрасный день я понял, что надолго меня не хватит. Я всегда чувствовал, что моя психика с наркотой не справится".
В 18 он работал мальчиком на побегушках в известной нью-йоркской студии звукозаписи под названием Power Station, которой заведовал его кузен Тони. Попутно он начал делать свои собственные демо-записи, одна из которых - Runaway - стала хитом на местной радиостанции. Вскоре он сколотил группу, получил контракт, убрал без всякой причины букву "Н" из своего имени, изменил фамилию по настоянию рекорд-лейбла и использовал ее в качестве названия для своей новой группы.
И на протяжении всего времени, к счастью, или к сожалению, его внешность была неразрывно связана с тем, как к нему относились. В 1987, после того, как Slippery When Wet взлетел на вершины хит-парадов, журнал Rolling Stone опубликовал о нем первую статью, написанную будущей влиятельной особой "Нью-Йоркера", Сюзан Орлеан. Первые строки гласили: "Длина волос Джона Бон Джови примерно 35 см. Их цвет близок к темно-каштановому, а светлые пряди придают им сияющий золотой оттенок". "Я был невероятно разочарован", - говорит Бон Джови сейчас, 20 лет спустя, но все еще ощутимо уязвленный этим обстоятельством. "Я имею в виду, что этот мальчишка не вертелся перед зеркалом, напевая песню Доктора Хука о том, как он оказался на обложке Rolling Stone. Ты с нетерпением ждешь того дня, когда выйдет твой первый альбом, как он станет прорывом года, а все, что хотят знать девчонки так это "Что ты наденешь сегодня?" "О, эту куртку!", "Ах, какие у тебя волосы! Можно потрогать?" Пристрелите меня на месте и делайте со мной все, что хотите! Может, все-таки поговорим немного о музыке?"
И это продолжалось из года в год - вплоть до того самого появления в студии The View. Он вынужден смириться (нести этот крест) с тем, что ни один разговор не обходится без упоминания о его внешности - это похоже на негласное правило.
Возвращаясь в юность, 13-летним мальчиком он был хорошенький - по крайней мере так думалось одной взрослой женщине, живущей по соседству с семьей Бон Джови. "Я учился в восьмом классе - совсем еще мальчишка. Но уже тогда "мамочки" были не прочь порезвиться со мной. Я был как мальчик-игрушка. Дайте мне чизбургер и я выполню любые ваши желания. Не скажу, что, попробовав в первый раз я подумал, что лучше этого ничего на свете быть не может. Я думал что-то вроде "Вау! Это действительно случилось?" Но со временем тебе начинает нравится. Это сомнительный урок, когда тебя принуждают. Знаешь, я не уверен, что хочу, чтобы мой сын прошел через такое. Моя мама тоже не всегда была счастлива, невольно становясь свидетельницей некоторых моих поступков. Это было безумием. Из серии мальчик приятной наружности и домохозяйки. Как бы то ни было, я не хочу слишком много об этом говорить. Столько воды утекло".
Рассказывая эту глубоко личную историю, Бон Джови выглядит смущенным, возможно потому, что впервые так откровенничает. Сейчас он гораздо меньше делится своими переживаниями с другими. На протяжении всех этих лет, он много и с завидным успехом работал над тем, чтобы уберечь свою семью от посторонних глаз. Он с удовольствием скажет вам, как зовут его детей и сколько им лет - Стефании Роуз 14, Джесси Джеймсу 12, Джеку 5 и Ромео Джону 3 - но ничего больше вам разузнать не удастся. Что касается его жены Доротеи, то ее редко можно увидеть на публике, а услышать и того меньше. Все, что нам известно - то, что рассказывал сам Джон. Что решение пожениться в 1989 году было принято абсолютно спонтанно: в то время, его альбом был главным хитом в стране, а сингл только что поднялся на первую строчку в чартах; он отыграл в трех до отказа забитых залах в Лос-Анджелесе.
Они с Доротеей остановились в декорированном под старину отеле St. James Club. Отдернув шторы в номере, Джон увидел себя, смотрящего на них прямо с биллборда. Он вдруг сказал: "У меня идея! А почему бы нам не пожениться?! Прямо сейчас?" Она ответила: "Да ты спятил". "Ладно тебе, сейчас самый подходящий момент!" И, ведомые сиюминутным порывом, они поехали в Вегас и зарегистрировали брак. Он также обмолвился, что у его жены черный пояс по карате, есть своя школа и что она отчаянно независима. И, подводя итоги, он добавляет, что ей досталась не такая уж легкая ноша - быть его женой, особенно в первые годы.
"Я в течение 25 лет был частью одной из величайших рок-групп в мире, и я не святой, никогда таковым не был. И, боже мой, я пропустил кучу дней рождений и школьных спектаклей. Но Доротея прекрасно знала меня и не ставила никаких условий. Она всегда была рядом. Она все понимает. Это моя жизнь - она такая, какая есть. Но, в самом деле, я не провожаю глазами каждую длинноногую красавицу с мыслью променять на нее мою жену. У меня нет любовницы и второй семьи где-то на окраине города. И никогда вы ничего такого не дождетесь и не прочитаете обо мне. Я не признаю подобный образ жизни".
И опять же - это все, что он вам скажет - ни словом больше, что, безусловно, достойно восхищения, особенно сегодня, когда все звезды только и делают, что распространяют сплетни про свою личную жизнь. Но в тоже время, было бы весьма неплохо узнать еще чуть-чуть. Например, о его манере флиртовать или о том, как он воспитывает своих детей. Что-нибудь в этом роде.
Однако, есть вещи, которые он не скрывает: он любит говорит о первом поворотным моменте в своей взрослой жизни, который произошел в 1990 году. Тогда после тура длиной в 240 концертных выступлений в поддержку альбома New Jersey, он и другие участники группы решили отойти от работы в группе на пару лет.
В то время они исчерпали темы для разговоров. "Вчера стюардесса была симпатичная", "На ужин я заказал рыбу, а ты курицу", - вот все, что они могли сказать друг другу. "И когда каждый пошел своей дорогой, - поясняет Бон Джови, - это не прозвучало как: "Пошел вон, я тебя ненавижу, ты украл мои деньги и переспал с моей девушкой. Я ухожу". Это был спокойная, но неизбежная беседа вроде: "Я не могу так, не могу больше говорить только с тобой. Мне нужен еще кто-то".
Он отправился в Калифорнию, в Малибу. Он сбился с пути. Страхи обуревали его. Неожиданно, он обнаружил у себя клаустрофобию. Он убеждал Доротею, что чувствует себя прекрасно, но она была не слепая. "Ты даже в лифт зайти не можешь. Ты наматываешь километры ступенек и говоришь: "Я догоню!". Но, ты же сам понимаешь, что это ненормально". На некоторое время он забрался в свой панцирь.
"Я стоял на перекрестке, - вспоминает он. Я достиг всего, чего мне хотелось, но это повлекло за собой разочарование. Я задавался вопросом: то ли это, что мне нужно от жизни? Дерьмовое ощущение. Ты чувствуешь апатию, одиночество, впадаешь в депрессию, и настоящее лето в Малибу в самом разгаре - серое, холодное, мерзкое лето. И в 10 часов утра ты видишь, как какие-то парни заглядывают в твой холодильник, готовые начать все по новой. Среди них была одна рок-звезда, которая пыталась протрезветь - я нашел его у себя в кладовке с бутылкой самогонного вина". Он качает головой и мрачнеет. "Сейчас он мертв. Он умер от СПИДа". И добавляет: "Серьезно". В результате, он сумел вытащить себя из пучины хандры, частично благодаря соло-карьере, частично - тому, что в 1993, как раз по окончании творческого застоя, впервые стал папой. И, как и у всех новоиспеченных отцов у него не было другого выхода, кроме как снова подняться на ноги. Но он все еще мысленно возвращается в те года, много думает об обуревавших его тогда чувствах. И он не хочет снова пережить подобное. А ведь это вполне могло произойти. Ему потребовалось немало времени, чтобы преодолеть свою клаустрофобию, но даже сегодня, когда он слишком устает, возможно, из-за изнурительного графика, приуроченного к выходу нового альбома - страхи начинают возвращаться ("Я догоню!") и тогда он должен быть осторожен. Просто чтобы снова почувствовать себя в безопасности, несколько дней назад он собрал группу на небольшой разговор. Я сказал им: "Не позволим повториться тому, что было после New Jersey. Мы не должны снова это допустить".
Так что Бон Джови те такой уж вечно беззаботный, как многие думают. На самом деле, он далек от этого образа.
"Мое преобладающее настроение? - переспросил он однажды, сидя в ресторане на 35-этаже манхетенского небоскреба. "Я могу показаться чрезмерно капризным, но на самом деле, ни на йоту не такой. Обычно я очень вдумчивый и даже меланхоличный. Вот взять Ричи - он счастливчик. Вы его встречаете и все вокруг как будто озаряется светом - он любит валять дурака и может мертвого расшевелись, ей-богу. А я начну все раскладывать по полочкам - черное и белое, крестики и нолики, буду вас грузить. И я уйду с теми же размышлениями. И когда я буду уходить, они меня не покинут. Мой мозг порой просто переполнен различными мыслями и это не потому, что я не могу сосредоточиться. Очень даже могу. Но я не могу не думать. Вот сейчас, например, я думаю, как там моя жена дома, моя команда завтра играет важную игру, я думаю о том этапе, на котором сейчас находится группа и, кстати, у нас сегодня концерт в клубе, все ли в порядке будет с Ричи? И, честно говоря, я вот сейчас сижу и думаю, что мне нужно в туалет".
Он выходит на минуту и возвращается.
Его настроение немного меняется, и в последующие несколько минут он раскрывает о себе вещи, которые мало кому известны и таким образом вносит последние штрихи в наш портрет под названием "Джон Бон Джови". Например, безусловно он флиртует - "но недостаточно часто". Также, что касается работы по дому, его уж точно нельзя назвать на все руки мастером. "Если перегорит лампочка, я просто выброшу саму лампу. Я не знаю, как со всем этим справляться. И вообще.. Я певец!" Ему нравится проводить время с детьми на пляже и при случае, проявляя инициативу, давать им советы: "Мои дети должны запомнить всего три вещи. Я говорю им "Никогда не выходите из дома без солнцезащитных очков, никогда не начинайте день без чашки кофе и никогда, ни за что на свете не покупайте мини-фургон. А потом они пересказывают мне эти правила". И непохоже, что он шутит. Он большой почитатель домашнего печенья ("Дайте мне коробку - и я ее сразу же опустошу") и в какой-то мере фанат красного вина. "Не проходит и дня, чтобы я не позволил себе бутылочку вина. Я не буду пить ее за ланчем. Но когда я покончу со всеми делами, я с удовольствием посижу в баре и выпью бутылочку. И ни с кем не поделюсь, ха-ха".Вопросы опрятности его особо не волнуют: "Если у меня есть джинсы, которые мне в пору, я буду носить их каждый день. Я заношу их до дыр или до тех пор, пока они с меня не упадут".
Дома он слывет сторонником дисциплины, в той или иной степени. "Мы на равных, - говорит он, - но я прошу, чтобы со мной считались, как с отцом. И когда что-то выходит из-под контроля, я не оставлю это без внимания. Он продолжает. "Знаете, рано или поздно настает день, когда каждый ребенок… когда ты припираешь его к стенке и больше этого не повторяется. Я сам получал немало шлепков. И ремня мне давали тоже. Но сейчас совсем другое время". Он делает паузу. "Но, бывает, что ты срываешься. Конечно, когда такое происходит, я не говорю: "Ну, держись! Сейчас я спущусь по лестнице и отшлепаю тебя!" Это происходит спонтанно, непроизвольно. А потом ты спрашиваешь себя: "И что дальше? Повысит ли это тебя в их глазах? Нисколько". Это не действие, а противодействие. Я не отрицаю, я импульсивен. Безусловно. Но я не суровый отец. Просто иногда что-то доводит тебя до ручки".
Он не помнит, чем сердил своего отца, но помнит, что такое случалось. "И тогда я вспоминаю все шлепки и пощечины и, ну вы знаете, когда ты немного подрастаешь, то начинаешь думать, будто тебе все позволено". Он зловеще улыбается. "Я прекрасно все это помню. Но мой отец всегда очень хорошо умел отрезвлять меня в таких случаях. И это сыграло свою роль".
Потом он откидывается на спинку кресла и выглядит немного обеспокоено, как если бы он сказал чуть больше, чем собирался. Проходит немного времени. Возможно, его собственное детство все-таки не обошлось без психологической травмы, хотя он не пожелает этого признать. Возможно, он не лучший в мире отец. Возможно, он, как и все мы, просто делает все, что в его силах, как он сам иногда любит говорить: "Я стараюсь как могу".
Вскоре, он опять садится в машину, молчаливый и спокойный, чтобы направится на еще одну встречу, и снова он смотрит в окно на проплывающий мимо город. В недалеком будущем он с семьей, переберется сюда, в этот только что купленный 26-миллионный пентхаус. "Это еще один поворотный момент в моей жизни, - размышляет он. "Это грандиозно. Это пугающе. Но это захватывает. Это я. В этом весь я. Я чувствую эту перемену. Я чувствую, как она надвигается. У меня много планов. И мне нужны новые стимулы - те, которых у меня не было в Джерси. Я не хочу останавливаться на достигнутом, мне нужно нечто больше. Мне нужна перемена. И сейчас самое подходящее время".
Еще сейчас самое, что ни на есть подходящее время для беспросветной пробки. Бон Джови хмурит брови. Если он сейчас опоздает на встречу, остаток дня возможно будет сорван. Он становится еще более задумчивым, возможно, и клаустрофобия дает о себе знать. "Ты знаешь, почему я пью?" - говорит он с с легкой усмешкой. "Вот почему я пью. Это просто невыносимо". Машина продвигается вперед. Еще на пару десятков сантиметров. И то, кажется, по инерции. Но Бон Джови уже нашел решение сложившейся проблемы. "Думаю, нам лучше выйти", - говорит он. "Я буду только рад. Мы просто прогуляемся квартал пешком. А почему бы и нет, черт возьми? Ну давай же, пойдем" - зовет он, открывая дверцу. "Мне это нравится. Мы же в Нью-Йорке".

Вот это вообще моя любимая статья о Джо, меня почему то аж до слез пробирает=(

Отредактировано ДжоНина (2008-12-17 15:15:56)

Из интервью Бон Джови+))))) Он не без греха=)))) А его жене - памятник поставить.. и ему тоже=))))
Вопрос: Где вы познакомились с вашей супругой?

Бон Джови: В старших классах мы с ней учились вместе. Доротея училась гораздо лучше меня, и я вообще считаю, что я окончил наш исторический класс исключительно благодаря ей! У меня в то время были длинные волосы, темные очки на носу и идефикс - стать рок-звездой. Мы с ней вместе уже двадцать лет (сейчас Джону 38 лет), и это ой как немало! Правда, обвенчались мы не сразу после школьного выпускного бала, а позже, в 1989 году, когда нам было уже по 27 лет. Конечно, Доротее было не очень легко со мной все это время. Всякое случалось, бывали ссоры и даже потасовки. Между прочим, некоторые супружеские пары считают, что постоянная борьба внутри семьи сближает мужа и жену. Гениально! Правда, мы делаем это не часто. Как-то раз во время последнего тура "Бон Джови" я вернулся в отель после банкета настолько пьяным, что даже не помню, из-за чего мы поссорились. Я заперся в ванной комнате с гитарой и не выходил всю ночь. И в результате сделал лучшее из того, что можно было сделать в такой тупой ситуации, - я написал об этом песню "Janie".

Вопрос: Кто ваша долготерпящая супруга по специальности?

Бон Джови: Доротея преподает боевые искусства. У нее черный пояс по каратэ. А я зато быстро бегаю! И стараюсь не попадаться на ее пути. Шутка.

Вопрос: Здесь вы с семьей?

Бон Джови: Нет. Хотя были времена, когда я брал жену и детей на гастроли. Помню, как Стефани впервые в жизни оказалась на моем концерте поздним вечером. Ей было тогда около двух лет. Я усадил ее перед самой сценой. Было очень забавно смотреть, когда после выступления "Бон Джови" - а мы играли на огромном стадионе на 60 тысяч мест - она только и могла выговорить: "Папа... Поет... Микрофон... Огни... Люди хлопают..." - и тоже хлопала в ладошки над головой. А во время нашего последнего тура в 1995 году Джесси Джеймс был совсем крохотным, грудным, и путешествовал наравне со всеми. Представляете, он спас концерт в Амстердаме от провала! Как? Очень просто! Я заснул и проспал бы все на свете, но Джесси Джеймс громко сказал: "Уа!" Я подскочил, в ужасе посмотрел на часы - и благодаря сыну не опоздал к началу шоу.

Вопрос:Какая она твоя жена? Она все еще та же женщина, которую ты знал раньше?

Бон Джови:Я прочитал в одной статье, что в отношениях, когда ты продвигаешься далее первоначального сексуального притяжения, ты вроде хочешь быть каким-то другим человеком. И я подумал, да, я хотел бы быть моей женой. Она потрясающе собранная и мудрая и она "класснее" чем кто-либо другой кого я знаю. Она самая, самая... Наверное это достается ей в связи с ее деятельностью (Доротея- обладатель черного пояса в карате).

Вопрос:Вначале ты встречался со своей школьной любовью, немного погулял с кое-какими кино-звездочками и ранил сердца своих поклонниц, женившись на своей школьной возлюбленной. Что ты можешь сказать по этому поводу всем тем из нас кто уже остепенился?

Бон Джови: Как говорится: на противоположном берегу трава всегда зеленее. Не важно касается ли это профессии или девушек. У меня была размолвка с моей женой, в течение короткого периода в 1985-м. Я чуть-чуть повстречался с Дайаной Лэйн (Diane Lane) и вернулся к тому, что я знал, и туда где я чувствовал себя в безопасности. Я подошел к дому ее матери, и стоя на дорожке перед домом, сказал ей, что вернулся домой после гастролей и, что этим вечером мы играем в Meadowlands, и что я хочу видеть ее вместе со мной там на церемонии вручения нашей группе золотого диска. Она была очарована. Это звучит романтично и излишне сентиментально, но это правда. Я остаюсь рядом с ней и ни на кого ее не променяю.

Вопрос:Сдерживает ли тебя тот факт, что твоя жена - обладательница черного пояса по карате?

Бон Джови: Моя жена Доротея относится к тому типу женщин, с которыми всегда хочешь проводить время вместе. Она классная, независимая, отличный друг. К тому же она не боится потерять меня и доверяет мне, что очень привлекательно. Так что, хотелось бы мне переспать с Кэприз? Да. А если бы это стоило разрыва с моей женой? Тогда нет. Мы уже разговаривали с ней на эту тему тысячи раз. Она говорит: "О'кей, вперед, спи с кем хочешь, но имей в виду, как только ты сделаешь это, знай, я остаюсь одна с детьми и иду трахать Тома Круза". И ты знаешь, такое сомнительное приключение не стоит того, чтобы потерять свою жену. Но, слушай, в конце концов, я никого не обижу, если буду просто смотреть на девушек.

Вопрос: Да, я знаю насколько важна для тебя твоя семья. Все остальное в жизни делается ради нее?

Бон Джови: Знаешь, в конце дня твоим детям все равно, как идут дела с твоими записями, или что происходит с твоей футбольной командой. Они просто хотят, чтобы ты был дома и поиграл с ними. И это мои лучшие хиты - в конце дня.

(Вот уже много лет Джон женат на своей школьной фаворитке Доротее Харли. Но не всегда Бон Джови был с ней. Харлив свое время заняла место его девушки, после того как Джонни разорвал все отношения со своей бывшей подругой актрисой Дайаной Лэйн. Джон и Дороти поженились и теперь счастливо растят детишек. По мнению Джона, у него великолепная жена. Те редкие мгновения, которые он бывает дома, именно благодаря ей становятся самыми теплыми, самыми запоминающимися в его жизни. Они очень любят экспериментировать в постели. Каждый из них ищет новых ощущений,и поэтому нововведения в интимной жизни, можно сказать, охраняют их отсторонних связей. Когда Джон в таком настроении, он идет в уборную и надевает что–нибудь возбуждающее, например, шелковую или замшевую пижаму).

(Джон предпочитает коротать свободные вечера,сидя (или лежа) на кушетке вместе со своей Доротеей. Обычно они берут впрокате какой–нибудь романтический фильм и расслабляются за бутылочкой дешевого красного вина, когда дети уже спят).

Отредактировано ДжоНина (2008-12-17 15:17:10)